Скрывают мойры, хитрые подружки,

Мой фатум от меня – над пропастью струну,

Что слышать силюсь сердцем самотужки –

Понять: куда-откуда для чего иду?

Но все молчат. Лишь мило улыбаясь,

Мне подливают терпкого вина.

«Твой фатум здесь», – рукою обнимая,

Мне шепчет мойра, что уже хмельна.

И весело, приятно, безрассудно

Я погружаюсь в творчества похмелье,

Чтоб, канув в Лету, горю недоступный

Плевал на фатум, как вкусивший зелье:

"Что толку мне о неизбежном знать, –

Судьбу дано принять, но не понять".

* * *

Приняв судьбу, еще ее понять?

Оставим это слугам Аполлона.

Придумал он немало им законов, –

Стремлений их к порядку не унять.

А я порядок, сделав безрассудством –

Вином приятно-терпким, – пью из нежных уст.

Кружатся мысли в танце, покидает грусть, –

Я жив, и смерти, значит, не доступен.

Целуя мойру в губы, чем я не в раю?

Сцеляют душу страждущую словом

Мне девы, – в хмеле славные болтушки.

Трепещет сердце, уши слышат снова:

"Чтоб не упасть в тартар и обмануть судьбу,

Держись за нас и Диониса кружки!"